В то время как в Москве кипели страсти вокруг Госкино, в петербургском Доме кино состоялась премьера фильма Дмитрия Светозарова "Четырнадцать цветов радуги", который никакого отношения к Госкино не имеет. Это первый проект кинокомпании "РаnТеrrа", образованной осенью прошлого года.

Сценарий Игоря Агеева и Дмитрия Светозарова писался специально для звездного трио: Светланы Смирновой, Сергея Бехтерева и Игоря Лифанова - актеров, хорошо знакомых режиссеру по работе над сериями "Улиц разбитых фонарей" и "Агента национальной безопасности". Так что, по признанию режиссера, он знает ритм их дыхания и громкость всхлипа.
И действительно, психологическая достоверность происходящего на экране просто завораживает. Завораживает настолько, что, выйдя после фильма в фойе и издали посматривая на "живых" актеров, невольно ловишь себя на мысли: как могла эта маленькая хрупкая женщина забить ножницами насмерть здоровенного насильника, пусть даже она была и в состоянии ломки? А этот, вроде бы веселый и полный сил интеллигентный человек, как мог он опуститься до такой потери самого себя, что лучше самоубийства ничего не придумать, но даже и самоубийства совершить не может, до такой степени он подчинен любым самым случайным проявлениям чужой воли, вроде звонка в дверь? А этот, вроде не так и страшен лицом, как на экране, - за что же он на зону-то попал?..
Но не стоит так уж близко к сердцу принимать то, что происходит на экране. Ведь в подзаголовке фильма стоит: "Русская сказка".
Рассказать ее сюжет - и легко, и трудно. Легко потому, что он прост, как прост сюжет любой притчи, а трудно - потому что сказка, как известно, ложь... да в ней намек. Статочное ли это дело - пересказывать намеки?
Короче, без намеков. Некто Фарт, вообще-то зек, но в данный момент по стечению особых обстоятельств временно находящийся на свободе; затем Алиса, вообше-то актриса, но в данный момент уже проститутка и наркоманка, а также Самолетов, вообще-то младший Научный сотрудник, но в данный момент безработный и брошенный женой, случайно прибились друг к другу в житейском море.
То, что с ними поначалу происходит (смотри третий абзац), на первый взгляд укладывается в рамки обычной чернухи, пусть даже совсем нестандартной по количеству не то что пролитой, а прямо-таки расплескиваемой крови... Однако суть этого жанра - не столько в реках крови, сколько в ощущении бессмысленной, монотонной безысходности. И действительно, довольно долго не происходит завязка действия, эпизоды, сами по себе чрезвычайно колоритные, кажутся необязательными и никуда не ведут. И лишь тогда, когда герои, помотавшись туда-сюда, вступают в русло сказки и отправляются на необитаемый остров за сокровищами, сюжет наконец обретает облик отечественной колеи, из которой деться уже некуда.
А колея наша такова: мы почему-то верим, что счастье наше не нужно выращивать из зернышка, не нужно строить по кирпичику, а можно добыть легко, просто, "без крови и риску", потому что его для нас кто-то заготовил, закопал на острове, а так как остров необитаемый, то никто не помешает нам обещанное сокровище обрести.
Но что, если остров окажется обитаемым?..
Тогда без крови не получится.
Однако настаиваю - не стоит слишком уж всерьез воспринимать все эти принадлежности жанра. Ведь кроме сюжета, взывающего к историко-фи-лософско-психологическому истолкованию, в фильме есть и нечто другое.
Ну в самом деле, когда герой Бехтерева, желая повеситься на бельевой веревке, снимает с нее прищепки и аккуратно цепляет их к своей кофте - что, кроме сдавленного, но счастливого смеха может вызвать это феерическое по драматизму и комизму зрелище? . А вот вырвавшаяся из крана вода разбрызгивает розовое варенье по груди героя Лифанова. В каком-нибудь другом фильме это можно было бы прочесть как предзнаменование кровопролития. Но в этом фильме шокирующее кровопролитие уже произошло гораздо раньше (впрочем, и впереди их еще немало). Тогда что такое это варенье? Пародия?
Безусловно пародийно выглядит разлетающаяся от выстрела трехлитровая банка, но в следующую секунду в пух и прах (буквально: в пух и прах) разлетается сидевшая рядом живая курица, - надеюсь, это прекрасная работа бутафора.
Ближе к финалу саперная лопатка врубается в шею одного из "оппонентов", но через кадр мы слышим, как хрустит шея у его товарища, пока что целого и невредимого. Через две минуты ему на голову наденут волчий капкан и дадут нам полюбоваться развороченным лицом с безобразно выпученным глазом. Кошмарное зрелище, согласна. Однако при виде этого глаза разве не вспоминаются огромные глаза героини Смирновой - она очень забавно их вытаращивает, когда шутит или удивляется?
Подобными "картинками" полон весь фильм, и эти микросюжеты, как мне кажется, - это тоже "намеки", которые стоит извлечь из этой "сказки". Во всех своих интервью режиссер Светозаров не устает повторять, что он любит смешивать жанры, а любой гурман знает, что вкус смеси - это гораздо больше, чем сумма вкусов составных частей. Вот это самое превышение, приращение вкуса - не в них ли цель и смысл искусства, художества, игры, наконец?
И еще: время идет, ощущение шока, сопутствовавшего просмотру, слабеет стремительно, а воспоминание о фантастической красоты зрелище крепнет. Потому что, как ни странно, все это действительно красиво - и мягкий эпический фон (что пейзажа, что интерьера), и яркие кичевые цветовые пятна (где цвет обретает особый остраняющий смысл -чего стоят хотя бы белые туфли героини, сохраняющие первозданный, нетронутый вид на протяжении всех приключений, присущих жанру), и экстравагантные ракурсы, а главное - точный баланс между житейской достоверностью и вычищенностью кадра от всего лишнего.
За что отдельной строкой спасибо художнику Михаилу Суздалову и оператору Александру Устинову.
По доносящимся из города Сочи слухам, фильм произвел чрезвычайно возбуждающее впечатление на публику, и одно это, независимо от приговора жюри, уже успех. Однако фестивальный успех - это полдела, многое в судьбе фильма будет зависеть и от проката.

Ольга АБРАМОВИЧ
'Смена' 14 июня 2000 г.