Светозаров - режиссер удивительной судьбы: наперекор. Сын корифея отечественного кино Иосифа Хейфица сначала получил классическое филологическое образование (эта любовь к словам потом аукнется ему), но уже в дипломный год пришел работать ассистентом Авербаха на 'Чужих письмах'. Первая же большая работа, 'Скорость', обнаружила стремление отличиться от 'папиного кино': зрелищность заявлялась программно - не только как спасение от скучного (так называемого серьезного) кинематографа, но и как осознание (редкое тогда) ущербности примитивного жизнеподобия для искусства.

Однако порода не могла не сказаться, и чистая зрелищность не могла получиться - режиссеру изнутри (из нутра) требовались 'размышления о...'; оправдывался тем, что 'чистых жанров давно не существует'; так возникало 'многоуровневое кино' с характерной трансформацией жанра - вот чему он отдает предпочтение.
Ради зрелищности шел на трудности и новшества. Ярчайший пример: при съемках в шахтах метро, где тесно и повышенная влажность, - широкий формат и система записи звука 'Суперфон-70', почти полный отказ от комбинированных кадров, эффекты вживую - и все это в фильме-катастрофе 'Прорыв' едва-ли не первом таком в отечественном кино и уж точно единственном на 'Ленфильме'. (Кстати, предлагаю устроить повторную премьеру картины - в день, когда по восстановленной Кировско-Выборгской линии пойдут поезда.)
Тогда подобная ориентация на массового зрителя казалась неприличной. А в перестроечном угаре никто не заметил пророческой картины 'Без мундира': сверхтяжелый товарный состав трогался с места - свет был тревожный желтый, сулящий опасность и остановку, но движение все же казалось необратимым, и лишь последний взлет камеры показывал, что вагоны пусты. Опять он прогадал - метафоричность была не в чести во время расцвета документально-
го жанра и бьющих наотмашь кадров хроники. К тому же картина перерастала из производственно-публицистической драмы в иносказание, обнаруживая корневую проблему Светозарова. Он переоценил массовую аудиторию, которая совсем не готова к чему-то большему, чем клише. Эстетам же было мало канона (о развитом постмодернизме тогда и речь не шла).
Хотя на самом деле 'обвинить' Светозарова можно лишь в том, что не относился к кино как к индустрии зарабатывания денег, а остался очевидным приверженцем авторского высказывания. В общем, пустые вагоны рекомендовалось отрезать. Министерство путей сообщения пыталось устраивать публичную порку фильму... И как из 'Прорыва' не получилось хита вроде 'Экипажа', так из 'Без мундира' - культового 'Остановился поезд' (с поправкой на годы, разумеется). Светозарова не любили даже больше, чем остальных молодых ленинградских режиссеров, он всегда воспринимался отдельно от своих сверстников - его неизменно забывали упомянуть, давая их списочный состав.
Гипертрофированная реальность 'Псов', первого российского триллера, и вовсе подверглась остракизму: общественному - за чрезмерную жестокость (о, где эти времена! а картину лишили проката), критическому - за излишество диалогов, которых будто бы 'больше, чем в американском кино' (оцените это сравнение из 1989 года!). Тогда он сделал 'Гаджо', где мало слов, но опять слишком много 'литературы' - Пушкина, Толстого, Достоевского... Классические же отсылки - в его 'Арифметике убийства', сочетании абсолютного детектива с фильмом ужасов и петербургской мифологией: преступление порождено гнилым городом, 'читавшим' Достоевского и Фрейда, а не московским 'квартирным вопросом'. Эта картина про уродов и людей и Высшем замысле - свидетельство отказа Светозарова от попыток стать любезным всему народу: ему дороже петелька на пальто следователя с инициалами П.П., совершенно бессмысленная с точки зрения сюжета и политкорректное.
Годы, последовавшие затем, коротал - в ожидании возможности поставить заветного 'Барона' - за поденщиной (клипы, реклама) и телевизионными сериями, которые оказывались на порядок выше по профессии, чем у многих иных коллег. Доказательство - номинация ТЭФИ 'Лучшая режиссура' в 'Улицах разбитых фонарей'. (А то, что награду не дали - еще одно доказательство: наперекор.) В 'Ментах' еще много снимал, затем занялся 'Агентом национальной безопасности' (постановщик и худрук сериала), художественное, извините, значение которого еще недооценено. Параллельно сделал кровавую сказку 'Четырнадцать цветов радуги' - главный приз 'Кинотавра' Светлане Смирновой и стремление критики забыть картину, как самый страшный (в прямом смысле слова) сон своей жизни, стали малодушной реакцией, понятно, что и публика на картину не ломанулась. Наконец, весной начат 'Барон'. Это бандитская сага. Но главное - это притча о человеке, потерявшем имя, отказавшемся от всего, даже от национальности. Еврей, ставший цыганом. Оказывается, даже изменив всю свою жизнь, человек остается тем, что он есть от природы, от родителей, от Бога.

Ольга ШЕРВУД


Дмитрий Светозаров о 'Бароне':

- Это 12 серий по 52 минуты, экранизация киноповести Геннадия Островского при участии Игоря Агеева, с которым меня связывают 'Агент...' и 'Четырнадцать цветов радуги'. Это телероман, действие которого начинается в канун войны, а завершается в наши дни. Поэтому он крайне многонаселен, причем главные персонажи предстают в нескольких возрастах. Барон, например, - в пяти; 'нынешнего' играет замечательный грузинский актер Нодар Мгалоблишвили. Вторая главная роль - его сестра Этель, ее играет превосходная питерская актриса Лилиан Малкина. Она пробовалась у меня на главную роль еще в дипломном фильме 'Очки от солнца'... Уже несколько лет она живет в Праге, много там работает, а после того как фильм 'Коля' чешского режиссера Яна Сверака получил в 1997 году 'Оскара', стала просто звездой. Также у нас снимаются Константин Воробьев, Сергей Бехтерев, Илья Шaкунов, Игорь Лифанов, Светлана Смирнова, Леонид Нeведомский, Александр Лыков и многие другие. Постановочная сложность подобной работы обеспечивается за счет энтузиазма съемочной группы и актеров, многие из которых согласны сниматься за символические деньги - так велика их заинтересованность в материале и, скажу без ложной скромности, в режиссере. За время работы над сериалами я обрел огромное количество близких людей, в первую очередь - актеров. Если говорить в театральных терминах, очевидно наличие почти постоянной труппы.
Про что 'Барон'? Это история жизни и смерти еврейского мальчика из украинского захолустья, который бежит от нищеты, унижения и безысходности местечковой жизни - с цыганским табором. И, намеренно 'забыв' свою национальность и свои национальные корни, как бы становится цыганом. Но в конце дней своих (совсем незадолго до трагической и неизбежной гибели) он убеждается, что маска эта, как бы экстравагантна она ни была и как бы успешно ему ни служила, - остается маской... Он возвращается к себе - круг замыкается.
Не знаю точно, каков жанр сериала, но скорее - криминальная мелодрама, гангстерская драма. Аналогия, более-менее понятная зрителю, - русский вариант 'Однажды в Америке'. Думаю, в отечественном сериалостроении ничего подобного не было. Но за всем этим важна для меня, как всегда, некая притча. Я убежден, что человек не имеет права насильно изменять свою судьбу, вмешиваться в провидение, в промысел Божий - назовите это как хотите, все зависит от вашей веры и неверия. Есть высший сценарий - назовем его судьбой, и есть высший режиссер. И все предрешено. Почувствуй свою роль - и ты будешь счастлив, как бы ни была она сложна. А двойственность не приводит к гармонии, она приводит к несчастью.
Хочу еще сказать вот о чем. Случай дал мне шанс в сериале воплотить то, что я семь лет не мог сделать в виде фильма. Это невольно сказывается в серьезности моих претензий к работе и к материалу. Это будет попытка в телесериале достичь высот искусства - в соединении с неизбежным для подобного вида кино упрощением. Наполеон с маленькой разбитой армией не мог вести войну на всех фронтах... Он сосредоточивался на одном направлении. Я лишён возможности снимать общие планы, панорамы... И потому за счет глубины и тщательности проработки крупных и средних планов надеюсь компенсировать недостаток возможности показать время и судьбу в должном масштабе. Не через деталь, а через тщательно отобранный эпизод, снятый в определенной крупности, я должен увидеть и выразить эпоху. Например, чтобы читателю было понятно: вся война будет втиснута в один короткий эпизод - расстрел евреев в овраге и распятие раввина на заборе. Так я это придумал, и мне кажется, этого будет достаточно.
Если в нашей бурной телевизионной жизни не произойдет никаких катаклизмов, окончание работы - в конце года.

"Вечерний Петербург" 10 октября 2001 г.